Для определения хронологии после Апостольского Собора мы не находим точных исходных данных в посланиях Павла и поэтому должны опираться на Деяния Апостолов. Хотя описанные в них маршруты его путешествий по Малой Азии и Европе и определены богословскими лейтмотивами, которым автор подчиняет свое описание, однако с высокой долей вероятности можно предположить, что он располагал преданиями и о важнейших местах деятельности Павла, и о временной продолжительности пребывания Павла в центрах его миссионерской деятельности: 1,5 года в Коринфе (Деян 18:11) и 2,5 года в Эфесе (Деян 19:8,10). Эти данные дают нам определенные точки опоры в установлении времени написания важнейших посланий. Однако точные цифры мы можем получить, только если свяжем временные рамки, рассчитанные на основании посланий и Деяний Апостолов, с каким-либо надежно датируемым событием истории.
Такой датой мы располагаем в надписи, найденной в 1905 г. в Дельфах. Она содержит письмо императора Клавдия городу Дельфы, в котором он подтверждает некоторые привилегии его жителей. В связи с этим упоминается проконсул Галлион, исполнявший свои обязанности в Коринфе во время 26-й императорской аккламации Клавдия. Известно, что 22 — 24-я аккламации, каждая из которых имела место после военной победы, приходятся на 11-й год правления Клавдия, а 27-я, напротив, имела место до 1 августа 52 г. Исходя из этого 26-ю аккламацию следует датировать весной 52 г. В это время обязанности проконсула исполнял Галлион, брат философа Сенеки. Срок службы проконсула составлял только один год, после чего его место занимал преемник. Поскольку вступление в обязанности проконсула всегда происходило в конце весны или в начале лета, Галлион, вероятно, прибыл в Коринф в начале лета 51 г. Эти расчеты имеют высокую степень вероятности, хотя и допускают возможные отклонения в рамках одного года.
Достигнутый таким образом результат имеет большое значение для связанной с Павлом хронологии. Деяния Апостолов повествуют о том, что, когда Галлион был (или стал) проконсулом Ахаии, «напали Иудеи единодушно на Павла и привели его на суд [проконсула]» (Деян 18:12). Хотя проконсул и не захотел вмешиваться в изложенные ему внутрииудейские споры (Деян 18:14-15), Павлу все же пришлось (очевидно, в результате возникших сложностей) в скором времени оставить город. В таком случае Павел, вероятно, покинул Коринф в середине 51 г. Если отнять 1,5 года его пребывания в Коринфе, то получается, что он прибыл туда в конце 49  начале 50 г. Согласно Деяниям Апостолов, он нашел там супружескую пару, Акилу и его жену Прискиллу, вынужденных покинуть Рим, так как император Клавдий выслал иудеев из столицы. Этот так называемый «эдикт против иудеев» опять же сложно датировать. Согласно жившему в V в. историку Оросию, он был издан в 49 г. информация, согласующаяся с данными, рассчитанными по надписи с упоминанием Галлиона.
От этого исходного пункта, определенного на основании надписи, можно производить вычисления вперед и назад при помощи относительной хронологии. При этом о времени, предшествующем вступлению Галлиона в должность проконсула, у нас складывается следующая картина. Прежде чем Павел прибыл в Коринф, он посетил целый ряд других мест, что подробно описано в Деяниях Апостолов (15:36 — 18:22). Эти посещения, видимо, полностью охватывают 49 год. В таком случае Апостольский Собор должен был иметь место в 48 г. Отсюда можно двигаться дальше при помощи данных Гал.1-2.
Если отнять почти 16 лет, о прошествии которых говорит Павел, то в качестве даты его обращения следут принять 32 г.
Предполагаемая смерть Иисуса имела место, вероятно, в 30 г., так что должно было пройти очень немного времени, прежде чем гонитель первых христиан превратился в апостола Иисуса.
Если теперь мы обратимся ко времени после вступления Галлиона в должность проконсула, то сможем прийти к следующим выводам. В середине 51г. Павел покидает Коринф и вскоре возвращается в Кесарию (Деян 18:22). Из Антиохии он через некоторое время снова пускается в путь и после посещения общин в Галатии и Фригии остается 2с четвертью  года в Эфесе. Из Эфеса он отправляется через Македонию в Коринф и остается там 3 месяца (Деян 20:3). Три месяца пребывания в Коринфе, очевидно, выпали на зимнее время, поскольку судоходство снова могло начаться только весной. В таком случае период нахождения в Эфесе приходится на 53-55 гг., а в Коринфе на весну 56 г. Из Коринфа апостол отправился в путь, как рассказывается в Деяниях Апостолов, сначала в Македонию, а в Филиппах сел на корабль, плывущий в Иерусалим. Там произошел арест Павла. Его привезли в качестве арестанта в Кесарию и, согласно Деян 24:27, удерживали в тюрьме в течение двух лет. Таким образом, если Павел прибыл в Иерусалим в 56 г., то его нахождение в тюрьме в Кесарии приходится на 56-58 гг. Разумеется, и здесь сохраняется определенная неясность относительно временных данных. В Деян 24:27 упоминается переход должности прокуратора от Феликса к Фесту. Феликс стал прокуратором в 52/53 г., за ним последовал Фест, остававшийся в этой должности до своей смерти в 62 г. Тем не менее точно неизвестно, когда произошла передача должности. Поскольку Павел подал апелляцию императору, для решения его дела он был перевезен из Кесарии в Рим. В Риме он, согласно Деян 28:30 и далее, находился в тюрьме в течение двух лет. Ни Деяния Апостолов, ни послания не предлагают нам больше никаких данных.
Окончилось ли римское заключение смертью Павла? Или же он еще раз очутился на свободе? Смог ли он осуществить свой план поездки в Испанию (Рим 15:24)? Согласно Первому Посланию Климента 5:7, он достиг дальних пределов Запада. Но это указание, датированное концом I в., может быть только выводом из Рим 15:24, основанном на предположении, что апостол осуществил то, что решил сделать. Однако не существует никаких данных, которые могли бы служить доказательством путешествия апостола в Испанию или второго, более позднего, тюремного заключения Павла. Поэтому следует предположить, что он был казнен в начале 60-х годов в Риме.
Против таких вычислений, связанных с жизнью Павла и Иерусалимским совещанием, которые находятся в согласии с большей частью современных исследований, высказывались также некоторые отличающиеся точки зрения. Производимые в них расчеты хронологии стремятся как можно более последовательно опираться на послания Павла и, таким образом, критически рассматривают данные Деяний Апостолов. Если объединить послания, в которых важное место занимает тема сбора пожертвований для Иерусалима , то можно говорить о временной близости Посланий к Коринфянам, к Галатам и к Римлянам. Однако ввиду присутствующего в нем активного ожидания близкого конца Первое Послание к Фессалоникийцам, несомненно, следует отнести к началу корреспонденции Павла. Если датировать эдикт Клавдия об иудеях (чего нельзя исключить) несколько раньше, например уже 41 г. по Р. X., то возможна и более ранняя датировка Первого Послания к Фессалоникийцам (около 41 г.?). А если отнести сообщения о начале миссионерской деятельности Павла в Малой Азии и Греции ко времени до Апостольского Собора, то все остальные датировки также сдвигаются вперед и составление больших посланий Павла можно связать уже с началом 50-х гг.. Однако предпосылки, лежащие в основе этих расчетов остаются слишком неточными, чтобы убедить в столь ранней датировке посланий Павла.
При расчетах связанной с Павлом хронологии возможна лишь более или менее высокая степень вероятности. Однако если не подходить к информации Деяний Апостолов с чрезмерным скептицизмом, а связать ее с данными Послания к Галатам, то в результате получается следующая схема хронологических рамок, которая в общем и целом может считаться верной:смерть Иисуса — 30 г. ; обращение Павла — 32 г.(т.е.Иисус был еще жив(?)); первое посещение Иерусалима — 35 г.; Апостольский Собор — 48 г.; основание общины в Коринфе — 50/51 гг.; пребывание в Эфесе — 53-55 гг.; деятельность в Коринфе и составление Послания к Римлянам — 56 г.; прибытие в Иерусалим — 56 г; заключение в Кесарии — 56-58 гг.; судебный процесс в Риме — 58-60 гг.; смерть Павла в Риме — начало 60-х гг.Вот примерно так.

Согласно рассказу Луки, перед собравшимися выступили сначала Петр, а затем брат Иисуса Иаков, которые (якобы!) призвали слушающих уладить возникший спор и не создавать для язычников, обратившихся к Иисусу, излишнего беспокойства. Тем не менее им рекомендовали соблюдать минимальные требования Закона, чтобы тем самым сделать возможной совместную трапезу между иудеями и язычниками. Присутствующие были не только впечатлены сообщениями Павла и Варнавы об успехе их миссии среди язычников, но и согласились с тем, что общение среди христиан из иудеев и из язычников может быть установлено при помощи предложенного решения. Решения, которое делает из крещенных - прозелитов. Поэтому собравшиеся решают последовать ему и отправить общинам послание, призванное выразить их единогласное решение (Деян 15:22-29).
Деяния Апостолов выдвигают Петра и Иакова в центр проходивших в Иерусалиме дискуссий, чтобы приписать их словам и рекомендациям заслугу создания стабильной основы для находившегося под угрозой единства. Однако это повествование, представляющее упомянутое торжественное решение заключительным венцом событий, противоречит рассказу Павла в Послании к Галатам. Ибо он со всей ясностью заверяет, что главы иерусалимской общины, с одной стороны, и Варнава и он — с другой пришли к согласию, которое, однако, не предполагало никаких,  налагаемых на них дополнительных обязательств. Очевидно, что Павел не стремится здесь представить объективный протокол событий, но выражает собственное понимание произошедшего в Иерусалиме. Однако критическое сравнение Послания к Галатам и Деяний Апостолов приводит к однозначному выводу, что повествование Луки о переговорах руководствуется литера-турно-богословскими мотивами, а Послание к Галатам представляет единственное свидетельство (хотя и субьективное), которое можно рассматривать как исторический источник, разумеется, также критически его оценивая .Что можно извлечь из рассказа Павла о ходе Апостольского Собора и о принятых на нем решениях? Сначала Павел констатирует, что Варнава и он продемонстрировали основанную во Христе свободу тем, что взяли с собой в Иерусалим грека Тита, христианина из язычников. При этом они решительно воспротивились требованию совершить над ним обрезание. Речь здесь шла о том, чтобы вступиться за выводы, с необходимостью следующие из логики «спасения» , «…11 Так [поступайте], зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали.»(Рим.13:11) , и выдержать борьбу за них. Поэтому для Павла было невозможным и непозволительным ни на секунду уступать требованиям тех людей, которых он в острой полемике назвал «лжебратьями» (Гал 2:4), интересно бы огласить весь список. Он упрекает их в том, что они вкрались к ним в Иерусалиме, чтобы подсмотреть за свободой, с которой Варнава и он действовали в своем благовестии. Тогда как эти люди преследовали намерение принудить их к обязательному исполнению Закона, для Павла было важно защитить и сохранить свободу во Христе против любого мыслимого ограничения. Ибо если бы к принятию верой вести о спасении  было добавлено какое-то дополнительное условие, то его проповедь была бы фальсифицирована Законом и ее истина превратилась бы в свою противоположность. С этой убежденностью, которую разделяли он и Варнава, как подчеркивает Павел, ему удалось одержать победу над   лжебратьями.
Отрицательному решению соответствовало положительное заключение. Иаков, Кифа и Иоанн, авторитетные руководители иерусалимской общины, подали Павлу правую руку и подтвердили тем самым существующее между ними общение, основанное на объединяющей силе Евангелия. Поэтому последнее должно быть проповедано в одинаковй форме иудеям и язычникам. При этом Павел берет пример с апостольского служения Петра, которое он не подвергает сомнению, а уважает и признает. Как первый свидетель воскресшего Иисуса, Петр проповедует то же Евангелие, что и Павел. «Ибо Тот, Кто содействовавал Петру в апостольстве у иудеев, содействовал и мне у язычников» (ст. 8). Поэтому было принято решение о разделении труда: «чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным» (ст. 9). Эту договоренность следует понимать не в географическом смысле (здесь Иерусалим и Святая Земля, там — широкое поле диаспоры и язычников) и не в смысле строгого разделения. Поскольку, разумеется, никто не исключал возможности того, что главы иерусалимской общины могли обращаться к не иудеям, как и Павел в своей деятельности среди язычников не видел препятствий для того, чтобы входить в контакт с синагогами. Однако были расставлены ясные акценты для той и другой области труда: одни — к иудеям, другие — к язычникам.
Договоренность о проповеди во взаимном согласии одной Благой вести о Христе иудеям и язычникам означала, что согласно общему убеждению существует только одно Евангелие, которое возвещается без дополнительных условий. Как от иудеев не требовалось, чтобы они отказались от своего иудейства, так и язычникам не навязывалось принятие Торы. Ни от тех, ни от других не требовалось предварительных усилий — Евангелие свидетельствовалось «только по благодати». Однако такое решение предполагало, что для ставшего христианином иудея Закон, преданность которому он продолжал ощущать, уже не мог быть средством спасения, а также что соблюдение норм Закона жизни следовало отныне понимать как свидетельство того, что спасение даруется без предварительных условий .
Поскольку с принятым заключением не было связано никаких дальнейших требований, у Павла и Варнавы не было причин откладывать выполнение высказанного им пожелания помнить о бедных в Иерусалиме . Пожертвования, которые Павел чрезвычайно энергично начал собирать в пользу иерусалимской общины в общинах христиан из язычников, должны были стать видимым знаком связи между ними. Поскольку проповедь Евангелия началась в Иерусалиме, то, по убеждению Павла, общины христиан из язычников находятся в благодарственном долгу по отношению к находящейся в стесненных условиях первой церкви: «Ибо, если язычники сделались участниками их в духовных благах, то должны и им послужить благами телесными» (Рим 15:27).
Следует ли рассматривать эти сборы как обязательную подать, сравнимую с налогом на Храм, который собирали повсюду среди иудеев и отсылали в Иерусалим для поддержания жертвенного служения в святом месте. Если понимать определение «бедные» в соответствии с иудейским словоупотреблением эбиониты-т.е. «жаждущие Неба» как почетный титул, применявшийся по отношению к первой общине, то можно предположить, что сборы представляли нечто вроде символического налога в пользу Иерусалима. Однако против такого предположения существуют однозначные возражения. Во-перевых, Павел подчеркивает, что он исполняет просьбу, а не обязательство. Во-вторых, сборы называются подаянием для «бедных среди святых» (Рим 15:26), причем под «святыми» понимается первая община, а под «бедными» — ее нуждающиеся. В-третьих, налог на Храм взимался ежегодно со всех иудеев как в диаспоре, так и в Иерусалиме и в Иудее. Пожертвования же собирались не ежегодно, а однократно и считались добровольным подаянием. Павел тем энергичнее старался выполнить эту задачу, чем больше она выражала всемирную общность всего христианства, которое должно было сохранять и исповедовать единство церкви в разнообразии развитых в ней жизненных форм.Однако не исключено, что в Иерусалиме старания  Павла воспринимались иначе, не подаяние бедныма налог на Храм. В дальнейшем  такая двойственность проявится в толковании постановления Апостольского собора.

Отредактировано Блох Исаак Абрамович (2010-03-25 19:37:00)

В Антиохии к этому вопросу относились с меньшей озабоченностью, не видя проблемы в различном происхождении как тех, так и других. Члены общины чувствовали себя связанными общей верой в распятого и воскресшего Христа и совместно отправляли богослужения и общие трапезы. Когда (вероятно, вскоре после Апостольского Собора в Иерусалиме) Антиохию посетил Петр, он не имел ничего против того, чтобы он, происходящий из иудеев, разделял общие трапезы с христианами из язычников. Однако такой подход поддерживался не всеми, и он вызвал серьезную критику. Она исходила не от самой общины, а была привнесена в нее извне. Павел сообщает, что некие люди, пришедшие в Антиохию от Иакова, который как брат Иисуса  руководил его  общиной, выступили против нее. При этом ничего не сказано о том, была ли это группа посетителей или же официальная делегация, которая должна была проверить ситуацию в общине Антиохии. Так или иначе, это были люди, чье выступление выдало резонанс. Оно привело к тому, что не только Петр, но и Варнава и другие христиане из иудеев отказались от уже введенной практики общих трапез и перестали есть с христианами из язычников  «11 Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.12 Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных.»(Гал.2:11,12) .Такое поведение показывает, что аргументы людей Иакова произвели впечатление на Петра и других иудеохристиан. Оно объясняется тем, что в иудейском сознании, которое продолжало во многом хранить верность Закону, не могло не возникнуть непростого вопроса о том, не обрывает ли практика общих трапез связи с Израилем. Хотя в критически настроенном изложении Павла изменчивое поведение Петра и кажется тактической слабостью, но в действительности в полемически заостренном рассказе Павла можно увидеть, что отступление Кифы и других иудеохристиан имело достаточно веские причины. Одно единство противостояло другому: единство народа Божьего Израиля против единства церкви из иудеев и язычников. Можно ли было совместить одно с другим? Или же начиналось неизбежное разделение в пользу одного или другого направления? Петр и большая часть евреев-христиан общины, опасаясь возрожений со стороны иудеев и происходящих из иудеев христиан, отказались от сложившейся практики общения с христианами из язычников.
Павел выступил с резкой критикой такого поведения, высказав свои возражения в лицо Кифе и упрекнув его в лицемерии (Гал 2:11,13). При этом его не заботило, что речь шла о самой возможности беспрепятственного продолжения христианской проповеди среди иудеев и что этот вопрос заслуживал обсуждения. С его точки зрения под сомнение была поставлена истинность Евангелия, поскольку, согласно его твердому убеждению, из него необходимо следовало, что иудеи и язычники стали единым целым во Христе.
Апостол приводит свои возражения Петру в форме прямой речи: «Если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего ты принуждаешь язычников жить по-иудейски?» (ст. 14). Иудеохристианин Петр сначала согласился не обращать внимания на спорные вопросы, могущие служить препятствием для полноценного общения с христианами из язычников. Но затем, под влиянием возражений со стороны людей Иакова, он вновь вернулся к иудейской манере поведения. Если христиане из язычников хотели продолжать общение с ним, они были вынуждены придерживаться правил, которые иудейская сторона считала обязательными, и «жить по-иудейски». Осознавал ли Петр вполне последствия своих действий, нам не известно. Павел наглядно представляет эти последствия ему и всей общине и считает, что требования Закона затемняют Евангелие и даже превращают его истину в нечто противоположное.
В тексте, следующем за этим кратким рассказом, Павел продолжает придерживаться формы диалога, который он резко и жестко ведет с Петром. Однако, по существу, он выходит за рамки тогдашней ситуации и подчеркивает принципиальное значение конфликта, касающегося не только общины Антиохии, но и общин Галатии и вообще всего христианства, поскольку, как и в случае с Иерусалимом, речь идет о том, чтобы «истина благовествования сохранилась у вас» (Гал 2:5). В обращении к Петру Павел говорит о своей связи с ним благодаря тому, что оба они происходят из иудеев. Но хотя они и не пришли к Богу из языческой удаленности, они поняли, «что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа» (ст. 16). Тем самым Павел хочет показать, насколько тяжелые последствия может иметь отказ от совместных трапез. Ибо речь здесь идет не только о вопросе практического поведения, но и о серьезной угрозе единству .

Отредактировано Блох Исаак Абрамович (2010-03-25 19:39:53)